— Да.

— Ты специально говоришь так?

— Зачем?

— Не знаю. Может я тебе понравилась, и ты хочешь сказать мне что-то приятное.

— Понравилась? С чего ты взяла?

— Сразу тебе говорю, на корню, так сказать, — Катя сделал серьезное лицо, — меня никакие отношения не интересуют, никакое кокетство, заигрывания и прочая чепуха. Если ты там что-то себе надумал…

— Сама вцепилась там в меня… на матрасе.

— Это чтоб не упасть.

— Ага, а теперь бредит тут сидит…

— Я не брежу. Я прекрасно подмечаю даже самые малейшие намеки на подобное. Мне никто не нужен. Это ясно?

— Мы может скоро умрем, а ты говоришь о таких глупостях.

— Я бы о них не говорила, если бы не заметила твои совершенно идиотские намерения, в том числе и там наверху, на шпиле.

— Я вообще не понимаю, о чем ты.

— Хорошо, если так.

— Вот… ты… не нормальная дама, — Юра смутился, почесал затылок и начал заикаться, — я… что это вообще сейчас было? Я… я тебе хотел сказать, что… ты молодец, твой проект возможно сработает, в отличие от других проектов, потому что цивилизаций на самом деле много в космосе, ну… в общем… ладно… пошли…

— Я нормальная, — тихо произнесла она.

— И вообще… если бы не я, то… — недовольно пробубнил Гречкин.

***

К четырем часам утра слабый рассеянный свет подарил возможность разглядеть в сумраке без фонаря хотя бы свои руки. Юра еще раз соорудил компас, чтобы скорректировать путь на северо-восток.

В пять утра, когда появилась возможность выключить фонари, они в пепельной дымке заприметили стоящую на колесах машину со вмятой крышей. На ней и решили сделать привал. Из-за увеличения силы тяжести на пятнадцать процентов передвигаться стало ощутимо сложнее. Проползти при такой гравитации метров сто еще можно, не ощутив ее, но когда ты ползешь по руинам километры, то даже такое несущественное увеличение силы тяготения сказывается на мышцах.

— Можно хоть примерно понять, где мы сейчас? — спросил Васечкин.

Руины вокруг теперь уходили не во тьму, а в серый пепельный туман. Но радиус обзора увеличился — можно было рассмотреть силуэты некоторых устоявших монолитных строений приблизительно в пятидесяти-семидесяти метрах. Один дом левее маршрута, второй правее.

— Н-да… — протянул Гречкин, оглядываясь, — единственное, что у нас есть, это иголка, магнит и вода. Сколько мы проползли… пять километров, или три… или один… да черт его знает.

Юра глотнул воды. Пепел сыпал все сильнее. Макушка и плечи всех троих были покрыты грязно-серым вулканическим “снегом”.

— По идее мы должны увидеть МСД, его не должно было смыть. Даже если и смыло сами опорные пролеты, то столбы, на которых дорога была, должны остаться. МСД пересекал Проспект Мира.

Катя посмотрела вниз. Сквозь сплетение городских останков и мусора было видно сырой асфальт.

— Мы же идем в сторону МСД, — сказала девушка, — значит, мы наткнемся на эту дорогу.

— Она тут везде шла по верху? — спросил Васечкин.

— Нет. Только приближаясь к пересечению с Проспектом Мира превращалась в эстакаду, — ответил Юра.

— Значит, надо идти дальше, — сказал Саша, — рано или поздно увидим МСД… ну или столбы от нее.

— Просто пепел не входил в мои планы, — сказал Юра, — я не ожидал, что не будет видимости.

— Может есть смысл разделиться? — сказала Катя, — разойтись метров на сто и с фонарями, чтоб видеть друг друга, идти линией на северо-восток?

Юра резко повернулся к девушке.

— Да, Катюх, молодец, — искренне произнес Юра, — отличная идея… то есть… прости, не подумай, что я хвалю… а то, черт тебя знает… выкинешь опять что…

— Это он о чем? — спросил Саша.

— Понятия не имею, — ответила Катя.

***

Катя ползла слева от Гречкина метрах в пятидесяти, Васечкин полз справа, чуть дальше, метрах в ста. Девушка двигалась по кромке воды. Левее Кати начиналась низина, которая после прохода волн превратилась в озеро. Путники не видели друг друга, видно было лишь фонари. Но переговариваться им ничего не мешало. Вскоре, как и предполагалось, они наткнулись на МСД. Точнее наткнулась Катя. Перед ней из тумана вырос огромный железобетонный столб, являющийся опорой для дорожного пролета, который свалило водой, но не унесло. Бетонная конструкция шириной три метра и длиной десять метров валялась за столбом. Катя села на одно колено. Выпрямив вторую ногу, она стопой уперлась в асфальт. Можно сказать, что девушка наполовину стояла, наполовину сидела на колене. Распрямившись в пояснице, она глубоко вздохнула, расправляя плечи.

— Нашла! Столб эстакады тут! — крикнула она, а потом сплюнула горький пепел, который в этот момент залетел в рот.

— Отлично! — раздалось от Юры.

— Ура, — прозвучало от Васечкина.

— Теперь можно…

Подземный грохот не дал Гречкину закончить фразу. Все вновь затряслось, и звук дребезжания руин понесся по всей Москве.

***

Юра вскочи на ноги и, расставив руки в стороны, ощущая, что он уже разгоняется, падая вниз, сделал несколько шагов, балансируя, и оказался на лежащем бетонном столбе. Гречкин почувствовал полет. Изо всех сил стараясь остаться в вертикальном положении, он, глядя себе под ноги, в неимоверном грохоте вновь падал к центру Земли вместе со всей поверхностью планеты, сжимающейся внутрь самой себя.

— Надо встать! Все встаньте! — кричал он, но голос его терялся в подземном рокоте.

Столб начал плавно давить снизу на ноги, и через пару секунд после торможения груды мусора обжали Юру по пояс. В самый последний момент он успел оттолкнуться от столба и упасть животом на окружившие его руины. Площадь поверхности Земли уменьшилась из-за сжатия самой планеты, поэтому развалинам, лежащим на поверхности, становилось некуда деться и они наслаивались, наваливались друг на друга. Гречкин понял это, хотя и поздно. Все же он успел сориентироваться в момент падения и, выпрыгнув, оказаться сейчас над свалкой. Кое-как высвободив ноги, зажатые грудами руин, он пополз в сторону Кати.

— Помогите! — Кричала она. Фонарь девушки было еле-еле видно из-под мусора. В момент сжатия она распласталась по доскам, которые в тот момент были навалены под ней.

— Я ползу! — кричал Юра, — ты как там?!

— Я не могу пошевелиться! — Катя кричала, казалось, в истерике. Девушка лежала лицом вниз, придавленная сверху, — Юра! Не оставляй меня!

— Я тут! Все будет хорошо!

Гречкин обернулся.

— Саша!

— Да! Я жив!

— Вылезешь?!

— Не знаю!

— Жди! Я скоро!

— Катю вытащи!

Юра полз на свет и звук Катиных всхлипываний.

— Я тут, не плачь, сейчас выберемся, все будет хорошо.

— Ты видишь меня?!

— Да, я ползу на свет!

— Юра!

— Ползу, ползу!

Добравшись до нее, космонавт увидел, что нога девушки согнута и торчит из-под хлама. Гречкин присмотрелся — “Вроде бы нога согнута в колене